Чужая родня

Особенности отношений на селе – арбитражному управляющему не помеха

Анатолий Помазов

Заросшие буреломом поля, покосившиеся старые избы, скелеты сгнивших ферм.

Печальные деревенские пейзажи перемежаются с новостройками, среди которых,к счастью, встречаются не только роскошные особняки.

На фоне запустения строится новая российская деревня, которую призваны поднимать вместе с новым поколением менеджеров и арбитражные управляющие. Реаниматологи,а не могильщики – это про арбитражных управляющих, способных финансово оздоравливать сельхозпредприятия. Один из таких – Геннадий Дмитриев, арбитражный управляющий НП «Первая СРО АУ». Он сумел поставить на ноги сельхозпредприятие-банкрота, а сейчас осуществляет процедуру внешнего управления в колхозе «Заря» Березовского района.

– Геннадий Сергеевич, сейчас даже местные жители бегут из села, как черт от ладана. А вы делом доказываете, что все можно наладить. Получается, вы способнее многих сельхозруководителей?

– Не надо мне приписывать заслуг, которые я не совершал. Да, мне удавалось вместе с коллективами остановить процесс банкротства. Но один я ничего не смог бы сделать.

Взять, например, СПК «Урал» Березовского района. Понимаете, там, как везде на селе, менеджеры остаются заложниками старых привычек

и взаимоотношений. В деревне каждый друг другу сват, брат, дальний или ближний родственник,

и тому или иному руководителю бывает очень трудно наказать за плохую работу какого‑нибудь пьяницу, который его в детстве якобы нянчил.

Совестливые крестьяне не могут огорчать «своих людей». Хотя, конечно, родственники так не поступают, не подводят своих лидеров.

В какой‑то степени таким заложником и был председатель СПК «Урал». Мне показалось, что он был даже рад, когда у него в хозяйстве в моем лице появился внешний управляющий, для которого все равны.

Что касается финансовой стороны дела СПК «Урал», то на стадии наблюдения решался вопрос: вводить внешнее управление или конкурсное производство (что почти всегда означает ликвидацию предприятия).

Экономическая ситуация была тяжелой. В первую очередь бросался в глаза неэффективный менеджмент в части отслеживания и регулирования финансовых потоков. Есть деньги – все сразу тратили, нет денег – все

сидят без дела. То есть даже в планах не было контроля за издержками производства. Никто не задумывался: почему так много тратится на корма и на горючее?

Такой подход к делу представлялось возможным исправить, поэтому я настаивал на введении внешнего управления – процедуре, применяемой в деле о банкротстве к должнику в целях восстановления его платежеспособности.

– Кто был основным кредитором?

– Уполномоченные органы в лице налоговой службы.

Задолженность была около 6,5 млн. руб. И значительная часть из них – пени. То есть у хозяйства денег не хватало, и оно в первую очередь направляло средства на зарплату, на производство, а платежи за налоги откладывались на потом. Вот и накопили долгов.

– Председатель «Урала» уже был временно отстранен от занимаемой должности?

– Да, как и полагается, по закону «О несостоятельности (банкротству)». В то же самое время я назначил его исполнительным директором. И вместе с ним мы начали разгребать Авгиевы конюшни.

Прежде всего, встал вопрос: где взять средства? Как предприятие, по которому возбуждено дело о банкротстве, мы не могли рассчитывать на кредиты. В субсидиях министерство сельского хозяйства края нам тоже отказало,хотя, мне кажется, наоборот, тонущие предприятия нужно поддерживать, а не ждать, пока они уйдут на дно. Анализ хозяйственной деятельности наводил на мысль, что нужно экономить на расходах. Поскольку СПК «Урал» специализируется на производстве молока, то резко сократили затраты на эту продукцию. Ввели жесткий режим экономии. Стали отслеживать еженедельно, помесячно сумму трат.

– До вашего прихода средства тратились расточительно?

– По крайней мере, бесконтрольно. Затем провели структурные преобразования в управленческом звене –

укрупнили комплексные бригады. Тогда как раньше на каждом хуторе был свой трактор. Постарались поднять эффективность выхода продукции за счет более рационального кормления. Когда стали появляться кое‑какие деньги, мы, прежде всего, начали материально стимулировать работников. Потому что когда я пришел, то средняя зарплата работника кооператива была около 2,5 тысяч рублей. А работающих по штату числилось 180 человек. Именно числилось, потому что кто‑то просто приходил на работу и требовал за присутствие на рабочем месте оплату.Таких «работников» мы уволили. Я взял эту инициативу в свои руки, потому что меня с нерадивыми сельхозниками не связывали родственные отношения. Освободившись от балласта, мы начали наращивать производство сельхозпродукции и рассчитываться по реестру. Теперь процедура банкротства в отношении «Урала» отменена.

– А какие отношения  сложились с председателем СПК «Урал»?

– Нормальные. Мы поняли друг друга, поняли, что делаем одно дело. Поэтому обид и амбиций не было, разногласий тоже. Так что постепенно мы стали выходить из критической ситуации.

И только после этого нам стали давать какие‑то субсидии, хотя в целом по краю они уменьшились. А вот цены

на горюче-смазочные материалы, на минеральные удобрения растут. Я считаю, самое большое безобразие, которое устраивают в нашей России, – это рост цен на горючее в преддверии сельхозработ. Вот и сейчас перед уборочной страдой ажиотаж – горючее подорожало.

А почему? Кто‑то хочет полегкому «срубить» денег.

– Тут бы в самый раз антимонопольной службе срочно засучить рукава…

– Ей нужно вообще круглогодично обращать внимание на село. Вот цена на минеральные удобрения до 1 марта, будем говорить, относительно низкая. А после первого марта минеральные удобрения дорожают. И список тех, кто наживается на сельхозпредприятиях, увеличивается. Сейчас российское Правительство успокаивает нас: запасы зерна накоплены. Да не накоплены они, их создали вымогатели, предлагавшие в прошлом году за тонну

пшеницы 3,5 тысячи рублей, тогда как ее себестоимость  - в пределах 4,5 тысяч рублей.

И какой хозяин будет продавать зерно себе в убыток?

В целом, я считаю, что сельскому хозяйству нужно помогать, отгоняя от него любителей легкой наживы.

Разве ФАС не видит сговора торговцев молочной продукции? Взять 2009 год. Молоко покупают по 8,5 рублей за литр (то есть ниже себестоимости),а в магазине продают по какой?

– Выходит, хозяйствам выгоднее самим наладить переработку молока?

– Мы пытались. Организация переработки молока – не такая затратная часть. Проблема в реализации – рынок перенасыщен, и чужака туда просто так не пустят. В свое время 9‑й конезавод открыл молочное производство. Но с торговой сетью не нашли общего языка, а свои магазины открывать – себе дороже. И хотя «Девятка» не отказалась от переработки, по‑прежнему цену молока диктуют перекупщики. Вот эти и другие проблемы и доводят сельских производителей до банкротства. С их разрешением число банкротств на селе можно значительно уменьшить. Еще хочу обратить внимание на то, что от такой формы хозяйствования, как колхозы, надо срочно избавляться. Потому что всем гамузом в современных условиях сельхозпредприятие сделать эффективным нельзя. На мой взгляд, лучше, если колхозы преобразуются в ООО.